Помутнение. Страница 4

Молчание. В наушниках его костюма-болтунья зазвучал тонкий голосок: — Вам лучше вернуться к приготовленной речи, Фред. — Я забыл ее, — сказал Фред, Роберт Арктор, невидимому суфлеру. — Повторяйте за мной: "…новые жертвы из наших рядов. В конце каждого дня деньги текут…" Тут вы остановились.

— Я не могу. — "…А куда они текут, мы скоро выясним, — не обращая внимания, продолжал суфлер. Тогда последует возмездие.

И в тот момент ничто на свете не заставит меня поменяться с ними местами".

— Знаете, почему я не могу? — спросил Арктор. Потому что именно из-за такой жизни люди ищут спасения в наркотиках.

Да, подумал он, вот почему ты сбегаешь и садишься на дозу… сдаешься… — из отвращения.

Но потом он снова посмотрел на публику и понял, что это бесполезно. Он обращается к ничтожествам, к дебилам. Им нужно все разжевывать, как в первом классе: "А — это арбуз"…

— "С", — сказал он публике, — это препарат С. «С» — это бегство, бегство ваших друзей от вас, вас — от них, всех — друг от друга, это разделение, одиночество, ненависть и взаимные подозрения. «С» — это слабоумие. «С» — это смерть.

Медленная смерть, как называем ее мы… — Он осекся. — Мы, наркоманы… Он с трудом прошел к своему стулу и сел. В тишине. — Вы провалили встречу, — сказал суфлер-начальник. — Когда вернетесь, зайдите ко мне в кабинет. Комната 430.

На него смотрели так, словно он только что прямо у них на глазах помочился на сцену.

Арктор поднялся, снова подошел к микрофону и, опустив голову, тихо произнес:

— Вот еще что. Не надо плевать им вслед лишь потому, что они сели на дозу. Большинство из них не знали, на что садятся или что садятся вообще. Просто постарайтесь удержать их… Понимаете, они растворяют красненькие в стакане вина — толкачи, я имею в виду. Дают выпить цыпочке, какой-нибудь несовершеннолетней крошке, и та вырубается, и тогда ей впрыскивают смесь героина и препарата С… — Он замолчал. — Спасибо за внимание.

— Как нам остановить их, сэр? — спросил мужчина. — Убивайте толкачей, — сказал Арктор и побрел к стулу. Он взглянул на часы: два тридцать. Пора звонить Донне. Судя по всему, он сможет достать через нее тысячу таблеток препарата С.

Естественно, он передаст их на анализ и последующее уничтожение. Или что уж там с ними делают… Может, сами закидываются. Или продают. Почем знать… Но он покупал у Донны не для того, чтобы взять ее за посредничество. Цель операции — выйти на более крупного поставщика.

Поэтому Арктор заказывал все большие количества, вынуждая Донну свести их вместе, его и поставщика. Разумеется, у него было еще несколько нитей, кроме Донны. Но потому что она была его девушкой — то есть он хотел этого добиться, — ему легче работать с ней. Навещать ее, разговаривать по телефону, проводить вместе вечера доставляло ему удовольствие. Это было, в некотором смысле, линией наименьшего сопротивления. Если вам приходится шпионить, так уж лучше за людьми, с которыми вы все равно встречаетесь. Это менее подозрительно и более приятно.

Он вошел в телефонную будку и набрал номер. — Алло, — ответила Донна. Все телефонные автоматы прослушиваются. Записи разговоров передаются в центральный пункт и в среднем раз в два дня проверяются офицером, которому даже не надо выходить из кабинета, а стоит лишь нажать кнопку. Большинство разговоров безобидны. Обязанность офицера — выделять небезобидные. В этом заключается его искусство.

За это ему платят. — Как дела? — спросил Арктор. Я могу что-нибудь у тебя взять? — Сколько тебе надо? — Десять. Они договорились, что один — это сотня. Таким образом, он просил тысячу. Среди дельцов вообще принято крупные суммы заменять мелкими, чтобы разговаривать по телефону, не привлекая внимания.

— Десять… — раздраженно пробормотала Донна. — Через три дня. — Не раньше? — Нет. Я заскочу. — Хорошо. Когда? Она прикинула. — Около восьми вечера. Да, чуть не забыла. Ко мне сегодня заходили оба твои жильца: Эрни… как там его… и этот Баррис. Искали тебя.

— Что стряслось? — спросил Ар — Цефалохромоскоп, что обошелся тебе в девятьсот долларов… Они хотели включить его, а он не работал. Ну, они взяли и отвернули днище.

— Черт побери! — возмущенно воскликнул Ар — Там вроде кто-то ковырялся, испорчена вся схема. Баррис попробует… — Я немедленно еду домой, — сказал Арктор и повесил трубку. Самое лучшее, что у меня есть. Самое дорогое. Если этот кретин Баррис начнет копаться… Но я не могу сейчас ехать домой, опомнился он. Сперва надо побывать в "Новом пути"; это приказ.

Глава 3

Чарлз Фрек тоже подумывал о "Новом пути" — так на него подействовала участь Джерри Фабина. Он сидел с Джимом Баррисом в маленьком кафе и уныло перебирал засахаренные орешки.

— Решиться не просто. Там страх что творят. Сидят с тобой день и ночь, чтобы ты не наложил на себя рук или не откусил палец, и совсем ничего не дают для облегчения.

Баррис посмеивался. — Если ты согласишься на лечение, то испытаешь ряд неприятных ощущений в области головного мозга. В первую очередь я имею в виду катехоламины, такие, как норадреналин и сератонин. Видишь ли, все происходит следующим образом: препарат С — вообще все наркотические вещества, но препарат С особенно — взаимодействует с катехоламинами на подклеточном уровне, и устанавливается биологическая контрадаптация. Раньше считалось, что это происходит только с алкалоидными наркотиками, такими, как героин.

К столику подошла симпатичная официантка в желтом халатике, светловолосая и с высокой дерзкой грудью.

— Привет, — сказала она. — Все в порядке? Чарлз Фрек испуганно поднял взгляд. — Как тебя звать, милая? — спросил Баррис. Она ткнула в табличку на правой грудке. — Бетти. Интересно, как зовут левую, подумал Чарлз Фрек. — У нас все отлично, — сказал Баррис. Чарлз увидел исходящий из головы Барриса круг, как на карикатуре, в котором совершенно голая Бетти молила о ласке.

— У кого угодно, только не у меня, — заявил Чарлз Фрек. — У всех свои проблемы, — рассудительно заметил Баррис. — Этот мир непристойно болен, и с каждым днем ему становится все хуже.

Картинка над его головой тоже стала более непристойной. — Желаете заказать десерт? — улыбаясь, предложила Бетти. — Например? — подозрительно спросил Чарлз Фрек. — У нас есть свежий клубничный пирог. Мы сами печем. — Нет, не надо нам никаких десертов! — сказал Чарлз Фрек. — Эти пироги для старушек, — добавил он, когда официантка отошла, — В "Новом пути" тебе первым делом вырежут селезенку, — предупредил Баррис.

— Что?.. Вырежут… А она зачем, эта селезенка? — Помогает переваривать пищу. — Как? — Удаляет целлюлозу. — Значит, потом… — Только бесцеллюлозная пища. — И сколько так можно протянуть? Баррис пожал плечами. — А сколько селезенок обычно у человека? — Фрек знал, что почек, как правило, две. А-а… да ты меня разыгрываешь!

Баррис рассмеялся. У него какой-то странный смех, подумал Чарлз. Неестественный, как будто что-то рвется.

— Откуда такое решение? — Джерри Фабин. Баррис махнул рукой. — Джерри — особый случай. Однажды у меня на глазах Джерри пошатывается и падает, испражняется под себя, не соображая, где находится, умоляет спасти… Ему подсунули какую-то гадость, сульфат таллия, скорее всего… Сульфат таллия используют в инсектицидах и в крысиной отраве… Кто-то устроил подлянку. Я могу назвать десяток ядов, которые…

— И другая причина, — сказал Чарлз Фрек. — У меня кончается запас, и я не в силах это выдержать — постоянно сидишь на нуле и не знаешь, достанешь еще или нет.

— Ну, если на то пошло, мы не можем быть уверены, что доживем до завтрашнего дня.

— И еще — меня, наверное, обкрадывают. Запас буквально тает; кто-то пользуется моим загашником.

— Сколько ты закидываешь в день? — Очень трудно определить. Но не так много. — Знаешь, ведь можно привыкнуть… — Конечно, но не настолько же. Я больше не выдержу. С другой стороны… — Он подумал. — Похоже, я набрел на новый источник. Та цыпочка, Донна, подружка Боба.